Демократическая революция в Китае сделает юань резервной валютой

Барри Эйченгрин, Университет Калифорнии, Беркли: Юань станет международной валютой после революции в Китае

Китай пытается конкурировать с США не только в экономике и геополитике, но и на валютном рынке. Китайские власти последовательно расчищают для юаня место в международной валютной системе.

Сначала они разрешили китайским компаниям использовать юань в международных расчетах. Деньги, полученные от таких операций, иностранцы хранили на счетах в Гонконге. Затем компаниям разрешили под обеспечение этих депозитов выпускать облигации в юанях. Компании, зарегистрированные в офшорах, также имеют право инвестировать юани в рынок облигаций.

Последний шаг: Китай заключил соглашения с Австралией, Японией, Южной Кореей и Филлипинами об использовании валютных свопов. Малайзия, Нигерия и другие страны уже используют юани как резервную валюту.

Но не все так просто. Успех юаня на валютном рынке будет зависеть от нескольких факторов. Китаю необходимо сделать свой финансовый рынок более ликвидным, а также либерализовать счета капитала. Кроме того, "жесткая посадка" китайской экономики помешает интернационализации юаня - нужно обеспечить мягкое замедление темпов роста.

Главная же проблема - политическая система Китая, которая не совместима со статусом юаня как резервной валюты. Только демократически выбранные правительства могут обеспечить необходимый уровень доверия к валюте. Так что, чтобы юань стал полноценным конкурентом доллару, Китаю нужно пережить собственную "демократическую весну", но сохранить стабильность.

Барри Ритцгольц, инвестор и аналитик: Политика ФРС не так уж и плоха

Сейчас принято во всех смертных грехах винить третью программу количественного смягчения (QE3) и период низких ставок на рынках - они, якобы, могут привести к инфляционному апокалипсису.

Понятно, что у политики ФРС множество отрицательных последствий: она препятствует неминуемой развязке кризиса, из-за нее инвесторы не могут правильно оценить активы, кроме того, она мешает снизить зависимость американской экономики от финансового рынка.

Но есть и позитивные моменты. Во-первых, рынок недвижимости в отличие от всей остальной экономики показывает вполне приличные результаты - цены на нее стабилизировались из-за низких ставок по ипотеке. Без QE это было бы невозможно.

Из-за высокого дефицита бюджета госдолг США разросся до более чем $15 трлн - поддержать его помогают низкие ставки по казначейским облигациям, которые сохраняются благодаря ФРС. Если бы ставки нормализовались, то налогоплательщикам пришлось бы платить астрономические суммы необходимые для покрытия государственного долга страны.

Мартин Вольф, FT: Испания и Италия идут по пути Великобритании

Что произойдет, если крупная экономика, обремененная большими долгами, захочет восстановить конкурентоспособность и снизить госдолг? Ответ на этот вопрос нам дает опыт Великобритании. После окончания Первой мировой войны госдолг Великобритании составил 140% ВВП. Правительство решило вернуться к золотому стандарту и расплатиться по госдолгу. Бюджетная политика страны в этот период была необычайно жесткой: профицит бюджета без учета выплат по госдолгу в 1920-е годы не должен был быть ниже 7% ВВП.

Последствия "бюджетного голода и монетарной некрофилии" были печальны: в 1938 году реальный выпуск был лишь немногим выше уровня 1918 года, экспорт был постоянно ослаблен, а безработица - высокой. В стране начались забастовки и волнения. Ни одной из целей достигнуто не было: к 1933 году госдолг вырос до 190% ВВП, а от золотого стандарта пришлось отказаться.

И Испания, и Италия вот-вот попадут в ту же долговую ловушку: бюджетная консолидация невозможна без определенной монетарной среды, например, низких ставок, напоминают в МВФ. Но ЕЦБ не готов обеспечить это необходимое для проблемных стран Европы условие.

Эндрю Шень, Ксяо Гень, Fung Global Institute: Экономистам нужно отказаться от привычных теорий

Мир никак не может избавиться от финансового и экономического кризиса, и экономическую науку захватывают все новые теории. Например, нобелевский лауреат Рональд Коуз уверен, что микроэкономика наполнена непонятными моделями, которые не отражают взаимодействия фирм и рынков. Он утверждает, что, если права собственности четко обозначены, а стоимость заключения контрактов невысока, то фирмы могли бы сами справиться со многими проблемами, например, загрязнением климата. Но искаженные микроэкономические стандарты делают решение подобных проблем невозможным.

Другой нобелевский лауреат Пол Кругман уверен, что макроэкономика стала не просто бесполезной, но и вредной наукой. Экономистов больше интересуют красивые гипотезы, а не реальность. Экономические модели просто не могут объяснить поведение игроков рынка и дать ответ на ключевой вопрос - что, как и для кого производится.

Но самая большая ошибка - это разделение экономики на макро- и микроэкономику. Оно крайне упрощено и неполно. Ведь есть еще как минимум два вида, которые должны быть обязательными к изучению. Превый - мезоэкономика - институциональный аспект экономики, анализирующий контракты, формальные и неформальные, (к последним относятся, например, семейные узы).

Метаэкономика идет еще дальше: экономическая система представляется сложной интерактивной живой средой. В основе ее лежат скрытые принципы человеческого поведения. Например, она могла бы объяснить быструю эволюцию китайской экономики.