Замглавы Минэкономразвития: переориентация российского экспорта пока прошла только первый этап -

Внешнеторговый оборот РФ в 2024 году, несмотря на бесконечный поток санкций, оставался стабильным - на уровне 2023 года. Завершился только первый этап переориентации российского экспорта, теперь стоит задача выхода на новые рынки, в первую очередь стран АСЕАН. О результатах 2024 года, перспективах освоения новых рынков и заключения соглашений о зонах свободной торговли, в том числе с Китаем и Индией, ситуации в ВТО и вызовах, стоящих перед мировой торговлей в 2025 году в интервью "Интерфаксу" рассказал заместитель министра экономического развития РФ Владимир Ильичев.

- Каковы предварительные итоги внешней торговли РФ в 2024 году?

- Итоговые цифры за 2024 год будут в марте. За 10 месяцев 2024 года внешнеторговый оборот составил порядка $584 млрд, примерно на уровне 10 месяцев 2023 года, сокращение на 1,5%. Экспорт товаров за 10 месяцев вырос примерно на 1% - до $354,4 млрд, импорт сократился на 2,7%,

до $229,8 млрд.

При этом по итогам года, возможно, увидим рост, потому что мы смотрим предварительные данные по отдельным странам, и они сравнительно оптимистичны.

Китай уже свои предварительные данные опубликовал - по их данным, рост товарооборота с РФ в 2024 году составил 1,9%, объем превысил $244 млрд. Наши оценки абсолютных значений торговли очень близки с китайскими по 2024 году. То есть, несмотря на все сложности, заметен рост, что очень неплохо.

Доля дружественных стран по данным за 10 месяцев составила порядка 83% в товарообороте против 77% в 2023 году.

- Сокращение импорта объясняете ослаблением курса рубля или проблемами в оплате или логистике?

- Здесь целый ряд факторов. С логистикой, наверное, ситуация стала чуть проще, чем еще год назад. С платежами она сложная, постоянно меняется.

Но, как ни странно, мы видим еще и фактор влияния того, что по каким-то импортным товарам приходит насыщение нашего рынка. То есть, из каких-то стран, где был резкий рост по импорту каких-то товаров, например, из Китая, потом происходило некоторое охлаждение и насыщение рынка.

По каким-то моментам есть вопросы - по потребительским качествам, по обслуживанию и так далее.

И в целом сейчас потребительский спрос в России чуть-чуть замедляется. Целый ряд этих факторов и приводит к тому, что импорт имеет такую тенденцию.

- Можете перечислить топ-5 стран по объему товарооборота с РФ в 2024 году? Как этот список изменился по сравнению с 2023 годом?

- Кардинальных изменений здесь нет. Первые три страны - это по-прежнему Китай, Индия, Турция. Далее идут наши партнеры из ЕАЭС - Беларусь, Казахстан.

- Можно ли говорить о том, что переориентация российского экспорта завершена, или это длительный процесс? Каким будет следующий его этап? Как реализуются треки по увеличению торговых потоков со странами АСЕАН, Африкой, Ближним Востоком, Латинской Америкой?

- Говорить, что этот процесс завершен, я бы не стал. Скажем так, первый этап завершен - когда все срочно вынуждены были под влиянием внешних обстоятельств искать для себя новые рынки. В общей массе, конечно, эта переориентация произошла.

Дальше, на наш взгляд, будет происходить некое дробление, когда наши экспортеры будут искать возможные пути диверсификации своих поставок. С Китаем, с Индией ситуация стабилизировалась. Я бы скорее ожидал, что некоторая часть этих поставок будет уходить в другие страны, исходя из соотношения премиальности рынков, исходя из того, что все равно выстраиваются новые логистические маршруты, новые варианты осуществления платежей в национальных валютах.

Соответственно, наши компании открывают для себя новые рынки. На наш взгляд, это будет в существенной степени АСЕАН (Ассоциация государств юго-восточной Азии) - рынок растущий, для нас если не новый, но такой, который еще предстоит осваивать. Это и Индонезия, и Таиланд, и Малайзия, и другие страны проявляют интерес к нашим товарам. На мой взгляд, переориентация именно туда будет в большей степени происходить в соответствии с объективными предпосылками, в том числе, с тем, как растет их рынок.

Естественно, ключевым для нас будет продолжать оставаться рынок Китая. Но, на мой взгляд, произойдет определенная товарная диверсификация - темпы роста будут замедляться, при этом экспорт товаров станет более диверсифицированным.

- Много в последний год говорилось про потенциал развития торгового и инвестиционного сотрудничества с Африкой...

- Африка - это очень интересный рынок. Но он не такой простой: пришел, и сразу у тебя что-то получилось. Он требует кропотливой работы. Они, естественно, все заинтересованы в наших товарах, и это вопрос выстраивания взаимодействия - чтобы это был не просто интерес, а коммерчески оправданный интерес для нас.

- А как с логистикой на этом рынке? Нужны новые логистические центры?

- Логистические центры нужны. В логистике, конечно, еще многое предстоит сделать, но потихоньку компании начинают прорабатывать эти маршруты. Пока сказать, что там есть постоянные линии, которые позволяют обеспечить конкурентные ставки на фрахт, достаточно тяжело. В зависимости от этого и от того, как будут налаживаться платежные каналы работы, ситуация будет развиваться.

Повторюсь, рынки в целом интересные. Есть товары, которые можно напрямую брать в этих странах - кроме различного сырья, это и продовольственные товары - кофе, какао и так далее. Вопрос, на мой взгляд, в том, что рост товарооборота будет очень сильно зависеть о того, насколько торговля будет сбалансированная.

- Какие перспективы в торговле с Латинской Америкой?

- В Латинской Америке у нас очень бурное развитие отношений в торговле с Бразилией, мы заметно растем по понятным причинам - там один из крупнейших рынков для наших удобрений. Активно поставляются и другие товары. Я думаю, что этот рынок будет становиться все более важным для наших экспортеров. С остальными странами очень сильно различается ситуация в зависимости от того, как в конкретной стране обстоят дела. Есть препятствия, в том числе на логистическом уровне.

- По Ближнему Востоку какие ожидания в торговле?

- С высокомаржинальными рынками - например, ОАЭ, Саудовская Аравия - у нас заметный рост. Для наших экспортеров, например, продовольствия, это очень интересно, поставки будут расти и дальше.

- Какова на конец 2024 года доля национальных валют в оплате внешнеторговых сделок? Какие из стран - торговых партнеров являются лидерами по этому показателю?

- Российский рубль продолжает наращивать свои позиции во внешней торговле Российской Федерации с иностранными государствами. За 3 квартала 2024 г. в расчетах за экспорт его доля увеличилась еще на 9 п.п., до 43%. Рост доли рублевых расчетов в экспорте отмечается, в том числе, при расчетах со странами Азии - с 29% до 39%, Африки - с 13% до 46%.

- Китай является безусловным номером один для России с точки зрения товарооборота. Что планируется сделать, чтобы товарооборот с Китаем рос дальше? Обсуждается ли заключение каких-либо соглашений, в какой стадия дискуссия о ЗСТ?

- Вопрос о ЗСТ с Китаем крайне сложный, его, естественно, приходится оценивать в том числе с точки зрения интересов и возможных последствий для разных отраслей, и с учетом того, что это трек евразийский - тут важна не только позиция РФ, но и других стран [Союза], поэтому есть понимание, что здесь надо взвешенно, очень разумно оценивать возможные последствия.

У нас и так неплохо растет товарооборот с китайскими коллегами, и уж точно отсутствие ЗСТ - это не основная история, которая является сдерживающим фактором для дальнейшего роста. Понятно, что вопросы платежной, логистической инфраструктуры, - не меньше, наверное, а даже и больше, с моей точки зрения, имеют значение для дальнейшего изменения этих цифр, нежели средний уровень тех импортных пошлин, которые есть у нас и который в принципе невелик - порядка 4,5%.

Мы достаточно взвешенно и аккуратно пытаемся смотреть на этот вопрос. Дискуссия идет, но у нас дискуссия идет по целому ряду вопросов, и, я думаю, что этот не самый первостепенный.

- Тот же вопрос про ЗСТ с Индией. Какие здесь перспективы?

- Эта дискуссия идет уже давно. Более того, с нашей стороны на уровне ЕАЭС все решения о начале переговоров приняты. Под конец прошлого года у нас сложилось и более оптимистичное ощущение от позиции индийских партнеров. По крайней мере, мы начали с ними что-то обсуждать в этой части. Мы надеемся, что в этом году официальные переговоры начнутся.

На наш взгляд, с учетом более высокого уровня таможенного тарифа в Индии, более очевидно возможное положительное влияние для наших экспортеров, а проблемных зон, которые ЗСТ может повлечь, гораздо меньше.

- С какими станами уже возможно заключение ЗСТ в 2025 году, с каким новыми странами помимо озвученной Индии могут быть начаты переговоры?

- Мы исходим из того, что у нас неплохие шансы завершить переговорный процесс с Объединенными Арабскими Эмиратами, коллеги в ЕАЭС уже заявляли, что он по сути завершен. При этом мы исходим из того, что Россия, в свою очередь, завершит переговоры о ЗСТ в части услуг. Напомню, что ЗСТ по товарам заключает ЕАЭС, а ЗСТ по услугам каждая страна отдельно.

Задача по Индонезии также понятна - подписать с ними соглашение о ЗСТ по товарам в 2025 году или по крайней мере завершить переговоры.

Про Индию я уже сказал - мы надеемся, что сможем начать переговоры, а дальше уже зависит от индийской стороны, потому что там есть различные варианты взаимодействия.

Достаточно активно коллеги из ЕАЭС запустили совместную исследовательскую группу по ЗСТ с Тунисом. Переговоры еще формально не начаты, сейчас предварительная стадия, когда обе стороны обмениваются данными с тем, чтобы оценить возможные последствия для себя. Но, думаю, есть хороший шанс начать переговоры в этом году.

- Какие перспективы на переговорах о ЗСТ с Египтом?

- С Египтом пока история непростая. Три года назад мы с египтянами, по сути, договорились в товарной части по промышленности, оставались некоторые незакрытые вопросы по сельскому хозяйству, после чего они, в общем-то, приостановили переговорный процесс из-за позиции ряда своих отраслей, и он остается в таком вот варианте, несколько замороженном.

- Но цель заключить ЗСТ с какой-нибудь африканской страной сохраняется, например, теперь с Тунисом, чтобы было проще выходить на рынок Африки?

- На мой взгляд, это преувеличенная история о том, что, если мы заключим с кем-то соглашение о ЗСТ, то сразу войдем на рынок всего региона. Во-первых, в Африке много стран со своими интересами, и надо понимать, что тебе совершенно не обеспечен вход на рынок других стран, если у тебя, например, нулевой тариф в Египте. Опыт в АСЕАН, по крайней мере, нам точно не показал, что мы значительно продвинулись на рынке через Вьетнам, с которым заключили ЗСТ. В таких вопросах есть много нюансов, в том числе связанных с определением страны происхождения и так далее. Конечно, можно сказать, что легче заходить в другие страны, но это точно не ключевое.

- Несколько лет назад озвучивалась мысль, чтобы провести переговоры о ЗСТ между ЕАЭС и АСЕАН в целом. Сейчас какова позиция по этой идее?

- Эта мысль постоянно обсуждается, она будет воплощаться, но не через переговоры с АСЕАН, а через переговоры с отдельными странами. Потому что отличаются условия по странам, набор возможных обязательств, последствия для российских отраслей. Мы договорились, что будем действовать step by step.

- То есть в перспективе и с Таиландом, и с Малайзией, и с другими странами АСЕАН могут начаться переговоры о заключении ЗСТ?

- С Таиландом - да, тайские коллеги достаточно активно просят нас начать переговоры по ЗСТ. Внутри ЕАЭС несколько отличаются точки зрения по этому вопросу. Но у нас есть понимание, что мы проходим трек с Индонезией и дальше смотрим, что делаем. Надо понимать, что это же в том числе и вопрос ограниченного переговорного ресурса - количества чиновников и экспертов, которые ведут переговоры.

- Была еще тема по ЗСТ с Монголией - в какой точке сейчас переговоры?

- Переговоры о ЗСТ с Монголией в общем были завершены, по сути, в конце прошлого года. Но наши монгольские коллеги после этого попросили нас вернуться к обсуждению, потому что возникли некоторые сложности.

- В 2024 году Россия была председателем в БРИКС. Какие основные договоренности по торговым вопросам можно выделить в этой связи?

- Это вопрос достаточно широкий. В нашей части мы создали рабочую группу по климатическим вопросам. Это первый шаг, чтобы мы двигались навстречу друг другу по всей зеленой повестке - в том числе, как совместно и скоординировано реагировать на то, что происходит в том же Европейском Союзе по этой теме. Также договорились с коллегами, что мы будем плотно взаимодействовать по вопросам создания соответствующих углеродных рынков, чтобы пытаться на самом начальном этапе скоординироваться в методиках, которые применяются для создания таких рынков, и чтобы стандарты были совместимы. Коллеги идут на такой разговор, хотя он, конечно, непростой.

Мы хорошо продвинулись в торговой повестке, в том числе даже начали координироваться на площадке ВТО, чего ранее не было.

- А в чем заключается эта координация?

- Понятно, что это не координация на уровне того, что все занимают единую позицию и т.д. Происходит это таким образом, что мы как минимум на экспертном уровне обсуждаем, пытаемся найти те вопросы, по которым может складываться единая позиция.

Как ни странно, такие вопросы есть. Это и ТУР (вопросы трансграничного углеродного регулирования), и некоторые субсидии, и более расширенная климатическая история, которую пытаются привнести в ВТО западные страны. Это и позиция по системе разрешения споров.

- Какая-нибудь альтернативная система разрешения споров на уровне БРИКС может быть создана?

- На мой взгляд, на данном этапе у нас нет необходимости в такой альтернативной системе для целей стран БРИКС. Возникающие расхождения мы решаем в двустороннем порядке. Нам удается их урегулировать в рамках переговорного, а не судебного процесса.

- В 2024 году прошли министерская конференция ВТО и ежегодная конференция ООН по климату. Как вопросы торговли и климата соотносятся друг с другом? РФ, в частности, высказывает претензии, что под видом решения климатических задач ряд стран, например, ЕС вводят торговые ограничения через те же механизмы ТУР. Есть ли подвижки в сопряжении этих вопросов?

- Эти вопросы поднимаются и там, и там - и на площадке РКИКа (рамочная конвенция ООН об изменении климата), и в Женеве (где находится штаб-квартира ВТО). Поднимаются нами, понятно, с точки зрения отстаивания нашей позиции о том, что климатические цели - это одно, а то, что делают в виде ТУРа - это в чистом виде торговые ограничения. Мы эту позицию будем отстаивать, и жесткость нашей позиции будет только расти. Так или иначе наши коллеги, в том числе и по БРИКС, разделяют это видение.

- А нет рисков, что страны БРИКС по отдельности как-то договорятся с ЕС, а единая позиция у БРИКС по этому поводу не возникнет?

- Риски такие есть всегда, но пока я вижу несколько иную картину, нежели чем все по одиночке попытаются договориться, в силу целого ряда причин. На мой взгляд, эта ситуация будет меняться, потому что, как показывает опыт последних нескольких лет, главный бенефициар всей этой "зеленой повестки" - не ЕС, а совсем другая страна - одна из стран БРИКС.

- Китай?

- Посмотрите, кто наиболее преуспевает в производстве электромобилей, батарей, солнечных панелей, ветрогенераторов и далее по списку. Поэтому, на мой взгляд, сама идея "зеленой повестки" о том, чтобы обеспечить опережающее технологическое развитие для Евросоюза, не сработала. Наоборот, она сработала с обратным знаком, и, на мой взгляд, европейцы в ближайшие несколько лет будут вынуждены принимать какие-то решения в связи с этим. Поэтому повестка развиваться будет, но в несколько ином ключе, нежели хотелось бы нашим бывшим западным партнерам.

- После конференции ВТО в феврале прошлого года удалось ли реализовать те задачи, которые организация ставила перед собой на 2024 год? В частности, планировалось до конца года договориться о новых правилах разрешения споров. В какой стадии эта дискуссия?

- Завершить этот процесс не удалось в установленные министрами сроки. По многим вопросам реформы правил разрешения споров есть решения или, по крайней мере, мы близки к ним. Однако все эти вопросы носят скорее технический характер. Мы так и не смогли перейти к обсуждению центрального вопроса - что будет с Апелляционным органом. Это произошло не из-за нежелания подавляющего большинства членов ВТО. США, которые остановили работу Апелляционного органа, так и не смогли или не пожелали сформулировать, какая может быть альтернатива ему. Сомневаюсь, что новая администрация, при которой (в первый срок президентских полномочий Дональда Трампа - ИФ) Апелляционный орган завершил свою работу, будет настроена благосклоннее к переговорам по этой теме.

К тому же в декабре прошлого года предыдущая администрация США вбросила предложение сделать любые меры, принимаемые по соображениям защиты национальной безопасности, неподсудными. Т.е. если государство говорит, что торговое ограничение введено для защиты безопасности, остальные должны просто смириться с этим. Как это было, к примеру, с американскими дополнительными пошлинами на сталь и алюминий. По логике США, члены ВТО, которые пострадали от этих ограничений, не должны были ходить в суд. Кому нужны правила, которые можно так просто не исполнять - большой вопрос.

- Как РФ защищает свои интересы в ВТО в условиях отсутствия апелляционного органа? Если подвижек в системе разрешения спорам не произойдет, будет ли Россия заключать какие-то двусторонние соглашения на эту тему или присоединяться к действующим временным соглашениям?

- Апелляционная инстанция Органа по разрешению споров (ОРС) - это не единственный институт ВТО, который позволяет решать торговые разногласия. Члены организации продолжают использовать процедуры ОРС, и зачастую им удается достичь взаимоприемлемых результатов до стадии апелляции. С момента прекращения работы Апелляционного органа в ОРС было подано порядка 40 исков. Эта цифра убедительно демонстрирует, что правительства видят смысл в использовании этой системы.

Кроме того, в ВТО функционируют профильные органы - советы и комитеты, которые, собственно, являются площадками для обсуждения торговых проблем и нахождения решений без обращения в ОРС. Участники организации продолжают эффективно использовать эти площадки, и Россия не является исключением. Таким образом, механизмы ВТО продолжают функционировать, и мы будем продолжать ими пользоваться.

- Как в целом можете описать развитие мировой торговли в 2024 году? Какие тренды в ней преобладали? Какие ожидания на 2025 год с учетом вступления в должность Трампа, от которого многие уже по привычке после его первого президентского срока ждут развязывания торговых войн?

- Рост мировой торговли, по оценке ЮНКТАД, в 2024 году составил 3%, что в общем неплохой темп. Уровень мировой торговли достиг $33 трлн, увеличившись за год на $1 трлн. Схожие данные роста торговли в 3,1% в 2024 году дает и МВФ.

Это некий восстановительный рост, который все равно еще существует после ковидных ограничений.

Но, тем не менее, ситуация непростая. На наш взгляд, фрагментация мировой торговли все равно будет происходить и дальше, позиция США будет этому только способствовать.

Торговля так или иначе уходит в некий блоковый вариант. Можно посмотреть, например, на Китай, для которого АСЕАН становится ключевым партнером для торговли. Прямая торговля между Китаем и США будет падать дальше.

Плюс фактор логистический - та напряженность, которая есть в районе Суэцкого канала, это тоже оказывает определенное влияние на мировую торговлю. В определенные моменты до 90% трафика, который шел через Суэцкий канал, было перенаправлено другими потоками в обход Африки.

Но многое, конечно, будет сильно зависеть от действий США - как они будут вести себя с Китаем, как они будут реализовывать угрозы, которые у них есть даже в отношении Европейского союза. Поэтому, на наш взгляд, может быть, не драматическим образом, но переориентация на некие региональные блоки будет происходить и дальше.

Ключевые слова:    РФ,  экспорт,  Минэкономразвития,  интервью