300 лет кризисов: долги и луковицы

Нью-Йорк. 24 сентября. FINMARKET.RU - Старший вице-президент Управления делами Джеймс Наррон и старший экономист группы Исследований и статистики Федерального резервного банка Нью-Йорка Дэвид Скайа продолжают серию статей об экономических кризисах в мировой истории.

Первый из них - "Kipper und Wipperzeit" - случился в начале XVII века и был вызван повсеместной порчей золотых и серебряных монет Священной Римской империи, которую устроили европейские монархии, чтобы финансировать Тридцатилетнюю войну (1618-1648 гг.)

Новая статья из цикла посвящена кризису на рынке тюльпанных луковиц в Нидерландах в том же XVII веке.

Экономисты напоминают, что история позволяет не повторять свои ошибки, но мы часто не учим ее уроков: если бы еще в XVII веке правительства выучили урок голландского кризиса и создали надежную систему защиты прав частных должников, то ипотечного кризиса в США в XXI веке не случилось бы.

Азиаты подложили голландцам луковицу

Тюльпанные поля Голландии на самом деле не являются родиной этих цветов. Благодаря усилиям ботаника Шарля де Леклюза луковицы приехали из Центральной Азии в 1570-х годах и стремительно распространились среди садоводов в конце 1500-х и в начале 1600-х годов.

К началу 1630-х годов тюльпан прочно закрепился в каждом голландском саду. Настоящая тюльпаномания началась летом 1633 года, когда дом в городке Хорн был обменен на три редких луковицы, а фризская ферма была продана за несколько тюльпанов. Так начался один из сильнейших кризисов в Европе того времени.

После начала монетного кризиса 1620-х годов последовал период расцвета в 1630-х годах. Это совпало со вспышками чумы, которые привели к нехватке рабочей силы и повышению реальной заработной платы и появлению дополнительного дохода.

Вплоть до 1630-х годов луковицы тюльпанов обменивали только физически и только летом, когда их выкапывали.

С начала 30-х годов, когда рынок начал расти, флористы стали покупать и продавать луковицы тюльпанов еще в земле с помощью векселей.

Соблазн получить прибыль заманил начинающих флористов в тюльпанную торговлю с минимальными инвестициями и небольшими участками земли, они опасались возвращения монетного кризиса Kipper-und Wipperzeit.

На рынке кредитования и ликвидности начали использовать луковицы заемщика в качестве залога для ограничения кредитных рисков.

Этот механизм не давал возможности осмотреть луковицы или увидеть цветок, не давал гарантии качества и даже не позволял понять, существуют ли цветы на самом деле.

Доставку луковиц начинали только через несколько месяцев после сделки, это породило появление спекуляций на рынке. Флористы продавали и покупали векселя, которые затем опять перепродавали. Так появился фьючерсный рынок.

Обоснованная потребность в финансировании реальных активов привела к появлению финансового рынка, в котором могли участвовать люди, не имеющие самих луковиц.

Флористы продавали тюльпаны, которые они не могли поставить, покупателям, которые не могли за них заплатить и не имели ни малейшего желания их сажать.

Финансовый рынок работал исключительно на удовлетворение кредитных потребностей производителей луковиц и флористов. Векселя очень быстро превратились из механизма кредитования и ликвидности в орудие спекуляции.

Пивная вместо биржи

Луковичный бум длился недолго. Всего через несколько лет огромный пузырь лопнул, и на руках у производителей остались необеспеченные долги.

Луковицы сначала продавали не на бирже Амстердама, а в местных кабаках, где каждая сделка отмечалась кружкой пива. Продавец должен был заплатить комиссию, которая равнялась стоимости выпивки всех участников сделки.

Помешательство достигло кульминации в январе 1637 года, когда в отрасль хлынул приток новых горе-флористов. Многие из новичков вложили все занятые под залог луковиц или инструментов деньги в торговлю.

Абсолютный пик спекуляций пришелся на аукцион 5 февраля 1637 года, который позволил заработать 90 тысяч гульденов. Самые богатые купцы в этот день увеличили свое богатство до полмиллиона гульденов.

К концу января 1637 года отдельные флористы внезапно продали свои активы и не реинвестировали вырученные средства. Другие флористы заметили это.

В первую неделю февраля 1637 года луковичный бум с грохотом завершился аукционом в Харлеме. Первое предложение луковиц на аукционе не получило вообще ни одного отклика. Цена была снижена, но ставок по-прежнему не было, цену вновь опустили.

Обильная ликвидность, предоставляемая спекулянтам, исчезла почти мгновенно. Рынок луковиц просто перестал существовать в один миг. Тюльпаны продавались за 1-5% от вчерашней цены.

Когда пузырь лопнул, некоторые флористы с высокой долей заемных средств все еще были должны владельцам луковиц огромные суммы денег. Они надеялись, что из-за того, что рынок рухнул, можно ничего не платить.

Уже 23 февраля производители обратились в суды. После продолжительного обсуждения государство официально запретило свободным и государственным нотариусам удостоверять сделки по партиям тюльпанных луковиц, и все споры пришлось решать в индивидуальном порядке.

Урок луковицы

На рынке фьючерсов на луковицы тюльпанов всегда было больше сорняков, чем цветков, пишут экономисты, поэтому он изначально был обречен.

Клубок прав собственности был так запутан, что производители и флористы едва могли найти в нем концы. И если хотя бы один флорист в цепи был неплатежеспособным, то вся цепочка была изначально обречена на разрушение.

При огромном количестве взаимосвязанных претензий, правовой защиты кредиторов или должников почти не было, как и четкого правового статуса для урегулирования претензий, поэтому многие из них решались вне суда.

Даже бросовые цены в 1-5 % от начальной цены, которые падали из-за отчаяния игроков и риска банкротства, не были привлекательными.

Тюльпанный кризис закончился компромиссом между отдельными производителями и флористами с масштабными списаниями долгов.

Разрушения и потери производителей, флористов и спекулянтов были распределены среди участников рынка.

Игроки этого рынка не были каким-либо образом связаны с банковским сектором или другими кредитными организациями. Так что никаких побочных эффектов для реального сектора экономики не было, как и правовых реформ для предотвращения повторения такого кризиса.

ФРС забыла про тюльпаны

Нэррон и Скейе сравнивают тюльпаноманию с современными долговыми кризисами и с сожалением отмечают, что хотя кредиторы имеют сегодня сильную правовую защиту, защиты должников так и не появилось:

Если взять секьюритизированные ипотечные активы, то при типичном кризисе приступ на рынке изначально приводит к бросовым ценам, которые могут уничтожить должника ипотечных финансовых институтов.

Официальная поддержка будет заключаться в ограничении влияния на реальный сектор экономики, чтобы избежать финансового заражения и полного системного краха.

Индивидуальные держатели долгов - домашние хозяйства, как правило, не считаются заразными и опасными для финансовой системы.

Отсутствие эффективного механизма списания долгов в частном секторе создает риск, что огромные бытовые долги отразятся на реальном секторе экономики.

После кризиса 2008 года регуляторы и законодатели действительно сосредоточились на столь необходимом повышении защиты прав потребителей, в том числе через введение механизма списания долгов частного сектора и расширение программы рефинансирования.

Один из самых обсуждаемых методов защиты от спекуляций на рынке жилья, где априори высокая доля заемных средств, - это стимуляция практики кредитования, когда риски остаются на балансе учреждения, выдавшего ипотечный кредит.

Регуляторы в последнее время стремятся к распространению метода секьюритизации частного капитала “выдай и распредели” путем повышения гарантийных взносов спонсируемых правительством предприятий (GSE).

Тем не менее все меры принимаются постфактум, и пока неизвестно, подействуют ли они на ипотечный рынок. А вот если бы правительство изначально воспользовалось примером голландцев и позаботилось о защите должников, то кризиса в мире можно было бы избежать.