Два правительства для России

Программная речь Дмитрия Медведева на заседании Госсовета, завершившая его президентство (будет, правда, еще интервью трем федеральным телеканалам) местами дословно повторила выступление на Красноярском форуме весной 2008 года, это президентство начавшее. Фразу "свобода лучше, чем несвобода" Медведев повторил, при том, что свободы за 4 года больше не стало.

Политолог, шеф-редактор "Русского журнала" Александр Морозов, считает, что пребывание Медведева на посту премьера еще больше усугубит разницу между риторикой и реальностью:

"Речь Медведева вряд ли чем отличается от подобных программных выступлений глав восточноевропейских государств: приоритет - борьба инфляцией, бедностью, безработицей и верность идеалам свободы и демократии. Парадокс в следующем: если бы внезапно премьером оказался бы не Медведев, а Навальный, то и он выступил бы примерно с такой же речью. Если бы еще более внезапно премьер-министром в РФ пригласили бы [грузинского реформатора и бывшего российского олигарха] Каху Бендукидзе, то и он бы сказал в своей первой премьерской речи то же самое.

Вообще риторика, опознаваемая евробюрократией, как своя, "форматная" и правильная - она одна и та же. Ее произносит и премьер Греции с гибнущей экономикой, и премьер Эстонии, которая платит за спасение Греции и т.д. Если вы выдаете свою экономику за устойчивую, у вас нет другой риторики, кроме сокращения инфляции, борьбы с увеличивающимся разрывом в доходах.

Но российское общество Медведеву не верит. Его считают, "фигурой прикрытия". Поэтому его словам большого значения не придают. Но верхние эшелоны относятся к этому иначе. Все понимают, что Медведев в результате "рокировки" реально стал вторым человеком в российской властной иерархии. Говорят, что и там - в верхних бюрократических эшелонах - его не любят. Таким образом, он стягивает к себе "черные лучи ненависти" сразу трех социальных субъектов: широких масс, которые не считают его самостоятельным, нового городского среднего класса, который считает его "лжелибералом", и бюрократии, которая полагает его демагогом, не умеющим управлять. И при этом его политический вес в системе нарастает.

Поэтому у Медведева на ближайшие годы тяжелая миссия - быть "ненавидимым", но и непотопляемым премьером.

Главная новость речи на заседании Госсовета, заключена в том, что "никаких новостей нет". Как подчеркивают агентства, на заседании были не только протокольные участники подобных заседаний, но и члены будущего "открытого правительства". Это означает, что заявленная ранее схема будет реализована: в России будет как бы два правительства - наверху "публичное правительство" прогрессивных реформаторов, а под ним "техническое" правительство управленцев.

К разработке концепции открытого правительства были привлечены все наши головные интеллектуальные центры - Высшая школа экономики, Российская экономическая школа, Институт Гайдара, Академии народного хозяйства и др. Все они сегодня утверждают, что знают, как можно побороть "системную коррупцию" и, судя по выступлению главы РЭШ Сергея Гуриева, рассчитывают на то, что главным пунктом повестки нового шестилетнего правления тандема будет именно победа над этим социальным злом. Именно это и должно поднять Россию на 40-е место в мире по привлекательности для инвестиций и бизнеса.

Получится ли это? У других народов и правительств получалось. К сожалению, в сегодняшней России на пути этих "прогрессивных планов" о свободе, демократии и борьбе с коррупцией лежат три препятствия.

• сам Владимир Путин, который неудачно вернулся в Кремль
• сложившаяся за нулевые годы правоохранительная и судебная система ("произвол силовиков")
• "равноудаленный бизнес", который принял старые правила игры, привык к ним и стал частью гигантской машин системной коррупции, ограничения свобод и обслуживания "централистской вертикали"

Чтобы эта система трансформировалась, Путин должен стать каким-то "другим". Но может ли это случиться? Вряд ли.

Не приходится рассчитывать на то, что Путин проснется утром в Кремле 8 мая другим человеком. И возьмется крушить собственную кадровую и политическую базу, создававшуюся более десятилетия. Наоборот: он будет продолжать ее консолидировать. Те, кто замучил Магнитского поплотнее будут слипаться с теми, кто стоит в "молитвенном стоянии". Уралвагонзавод покрепче сплотится с новым ДОСААФом, создаваемым вице-премьером Рогозиным. Система теневой, непрозрачной административной и экономической власти, опирающейся на крышевание силовиков, является слишком большим "достижением" нулевых годов, чтобы Владимир Путин решился ею пожертвовать. Тем более ради перспектив, смысл которых ему просто непонятен.

Поэтому нас ожидает теперь долгой период двойственности. С одной стороны, у нас будет крепнуть "транспарентная" риторика "открытого правительства", а с другой - будут продолжаться долгие судороги судебной системы, которая болезненно не любит оправдательных приговоров, зато любит надолго сажать в СИЗО на предварительном следствии и неделями и месяцами не требовать никаких следственных действий.

Тяжелые, шизофренические времена. Они чреваты умопомешательством. Пережить такие времена нелегко. Остается только полагаться на то, что к исходу этих времен не вся общественность полностью сойдет с ума, и здравомыслие сохранится у какой-то части".