Вице-президент по России Kinross Gold: "Мы работаем в РФ 16 лет, и хотим проработать еще как минимум столько же"

Канадская Kinross Gold Corporation - единственный золотодобытчик мирового масштаба, работающий на территории РФ. Вице-президент по России Kinross Уорвик Морли-Джепсон рассказал корреспонденту "Интерфакса" Диане Асоновой, как компания старается не только играть по принятым в России правилам, но и влиять на их формирование.

- Kinross работает в Северной и Южной Америке, Африке и России. Какова роль российских активов в масштабах корпорации?

- На долю России приходится 20% совокупного производства - весьма существенная часть. Мы пристально следим за тем, что здесь происходит, и это внимание обращено не только на текущие денежные потоки и реализацию производственных планов, но и в будущее. На сегодняшний день будущее - это период как минимум до 2021 года. К тому времени, по текущим оценкам, могут быть отработаны и Купол, и Двойное, где срок службы рудника оценивается примерно в 8 лет при ожидаемом начале добычи в 2013 году.

В 2010-2011 годах мы инвестировали в геологоразведку по $30 млн ежегодно, аналогичная сумма запланирована на 2012 год . Эти $90 млн вложены в землю для продления жизни текущих проектов за горизонт 2021 года. Эти инвестиции свидетельствуют не только о значимости российских проектов для Kinross, но и о нашем намерении остаться здесь надолго. Мы работаем в России уже 16 лет, и хотели бы проработать здесь, как минимум, столько же и даже дольше.

- Kinross - пока единственный крупный зарубежный золотодобытчик, который задержался в России. Ваши коллеги один за другим отказались от этой идеи, и не в последнюю очередь - из-за законодательных препятствий. Как вы думаете, ситуация изменится?

- Мы пытаемся делать все, что в наших силах, чтобы способствовать снижению существующих барьеров. Это препятствия, с которыми сталкивается не только Kinross, а вся индустрия. Нам кажется бессмысленным сидеть на галерке и критиковать систему, не предлагая своих способов решения имеющихся проблем. Поэтому мы, например, взялись за подготовку исследования для правительства России, которое было представлено на Консультативном совете по иностранным инвестициям (КСИИ) в прошлом году. Конечно, ничего этого бы не было, если бы мы рассматривали свое присутствие в России как временное. Мы рады возможности внести посильный вклад в решение имеющихся вопросов, потому что пришли сюда надолго и выстраиваем долгосрочные взаимоотношения там, где работаем - и на уровне страны, и на уровне регионов.

- Как вам работается на Чукотке?

- Говорят, что Бог никогда не кладет золото в удобные места. А мы просто идем туда, где оно есть. В Южной Америке, например, мы добываем золото в Андах на высоте 5 тысяч метров над уровнем моря, где некоторые люди испытывают головные боли и трудности с дыханием. Это особенности высокогорной местности, и мы сумели приспособиться к таким условиям работы. Здесь в России - свои особенности, здесь все совершенно по-другому. На Чукотке это, в частности, климат, логистика и дефицит кадров. Однако мы и здесь сумели найти оптимальное решение.

С погодой мы ничего не можем поделать. Но мы знаем, что такое морозы, у нас богатый опыт работы в таком климате (Kinross выступает оператором проекта Fort Knox на Аляске - ИФ), и мы вполне справляемся. То же самое с логистикой - благодаря четко отлаженной схеме поставок мы в течение четырех месяцев завозим на объект все необходимое на год. Ну и конечно, для работы на рудниках нужны люди - квалифицированные и компетентные. На стартовом этапе мы привозили многих экспертов из-за рубежа - эти люди внедряли новые на тот момент для России технологии, запускали производство, обучали местных сотрудников. Процесс передачи опыта был столь успешным, что сейчас на постоянной основе (без учета освоения Двойного) у нас работает всего 31 зарубежный специалист, а когда я приехал сюда в 2009 году, их было более 65. На Двойном есть иностранцы, которые занимаются реализацией конкретных задач. Но это не постоянная занятость - завершив свои проекты, они уедут куда-то еще. Осознав, что кадровый резерв в Магадане исчерпан, мы начали привлекать на свои объекты работников из других регионов страны. Совсем недавно мы наняли 19 горняков из Красноярского края и Новосибирской области, еще 27 человек едут из центральной России.

- Энергетическая инфраструктура в регионе, как и логистическая, оставляет желать лучшего, и на Куполе Kinross использует собственные дизельные генераторы. Энергоснабжение будущего рудника на Двойном тоже будет автономным?

- Сложность в том, что нам нужны не просто поставки электроэнергии, но поставки ее в конкретном объеме, в конкретное время и с соответствующим качеством. К сожалению, в наших условиях гарантированно получить все это от естественного монополиста весьма сложно. Даже пятиминутный перебой в электроснабжении недопустим - и с точки зрения безопасности людей, находящихся в шахте, и для металлургического производства. Мы приобрели Двойное в 2010 году, в 2011 году начали подготовку ТЭО и планируем запустить горнодобывающее предприятие во второй половине 2013 года - итого в нашем распоряжении "окно" в 3 года. Могли ли мы за это время обеспечить должное энергоснабжение объекта, скажем, с Билибинской АЭС? Мы попытались и обнаружили, что это практически невозможно. Да, мы обсуждали с правительством Чукотки перспективы подключения Двойного и Купола к местной распределительной сети. Вопрос упирался в то, за чей счет она могла бы быть к нам подведена. Мы готовы закупать энергию у регионального поставщика, но не инвестировать в капитальную инфраструктуру, так как в условиях ее отсутствия компания Kinross уже вложила деньги в собственное оборудование для автономной генерации.

- Осенью прошлого года глава корпорации Тай Берт говорил, что капитальные инвестиции Kinross в Россию в 2012-2013 годах составят примерно $350 млн. Эти цифры по-прежнему актуальны ?

- $350 млн - это стоимость предприятия на месторождении Двойное. Мы ориентировались на инвестиции в строительство на сумму около $300 млн, плюс порядка $50 млн вложений в сопутствующую геологоразведку на период до конца 2013 года. ТЭО проекта уже практически завершено, и мы надеемся в ближайшие месяцы опубликовать утвержденные советом директоров более точные цифры. Но они не будут принципиально отличаться от ранее названных.

- Вместе с Двойным компания приобрела лицензию на окружающую его Водораздельную разведочную площадь. Есть ли у Kinross планы по расширению своего присутствия в РФ за счет активов на продвинутой стадии?

- Прежде всего, хочу подчеркнуть, что нам интересны активы, сопоставимые по качеству с Куполом и Двойным. При этом в первую очередь мы хотели бы рассматривать объекты - действующие или в высокой степени готовности, - при освоении которых на начальном этапе возможно задействовать уже существующую инфраструктуру. У нас очень хорошо развитый региональный офис в Магадане, где работает более 100 человек. Мы также думаем о строительстве в Магадане собственного офисного здания, чтобы дополнительно усилить свое присутствие там. Порядка 80% сотрудников базируются в городе, люди летают из Магадана на Купол и Двойное почти каждый день. Так что нам не составит труда точно так же летать и еще куда-то в этом районе - чуть ближе или чуть дальше. Я подразумеваю в данном случае Чукотку, Магаданскую область и, может быть, Камчатку. Мы давно работаем в этом регионе, понимаем, как это делать, компания выстроила хорошие рабочие отношения с властями на разных уровнях. Так что расположенные здесь интересные для Kinross объекты, мы, безусловно, будем рассматривать.

- Иногда вас упрекают в том, что, дескать, Kinross снимает сливки, отрабатывая богатые запасы, а с истощением месторождения выставляет его на продажу. Как вы на это реагируете?

- Если вы посмотрите на мировую золотодобычу, то увидите, что чаще всего на разных стадиях развития проектов ими занимаются разные люди. Например, у небольшой юниорской компании с ее малыми административными издержками себестоимость добычи будет ниже, чем у нас. Однако при этом ей может быть гораздо сложнее, чем нам, привлечь финансирование на строительство предприятия. Поэтому мы строим рудник, разрабатываем его и в какой-то момент, когда он уже не приносит достаточно денег для покрытия сопутствующих издержек данной конкретной компании, продаем тем, у кого такая нагрузка меньше. Значит ли это, что мы как-то испортили рудник? Нет. Предприятие навсегда сохранит отпечаток компании, которая его построила и разрабатывала, будь то Kinross или кто-то еще. Мы делали это с соблюдением всех норм и требований, и в том, что спустя какое-то время мы его продаем менее крупному игроку, нет ничего предосудительного. Это бизнес. То, что мы оставляем после себя - скажем, та же фабрика на Кубаке - сохраняет свою ценность. Ведь это замечательно, если она проработает еще долгие годы для другой компании (Kinross отработала месторождение Кубака к 2006 году, и в 2008 году продала законсервированные мощности "Полиметаллу", который на ее основе создает свой Омолонский перерабатывающий хаб - ИФ).

- А чем закончилось партнерство Kinross с "Полюсом"?

- Соглашение, заключенное в 2009 году, предполагало сотрудничество между "Полюсом" и Kinross по ряду технических проектов, включая Нежданинское месторождение в Якутии, а также по нескольким greenfield-участкам. Действие этого соглашения завершилось в 2011 году по окончании анализа всех перечисленных в нем потенциально интересных объектов. Мы пришли к пониманию, что совместная разработка этих месторождений не принесет дополнительной выгоды. По Нежданинскому, в частности, мы провели полное исследование металлургического цикла. Там крайне сложные в переработке руды - можно сказать, вдвойне упорные, - причем месторождение очень большое, с относительно невысоким содержанием драгметалла в руде, и требует существенных вложений в инфраструктуру. В рамках сотрудничества с "Полюсом" мы провели ряд металлургических тестов, чтобы повысить показатели извлечения. Это получилось, но в 2010 году Kinross решила воздержаться от участия в освоении этого месторождения в пользу других своих проектов. Все потенциально интересные активы конкурируют за капитал материнской компании, и участие в Нежданинском на тот момент было признано не настолько привлекательным, как развитие других направлений. Как раз тогда корпорация приобрела компанию Redback - это масштабное месторождение Tasiast в Мавритании, требующее инвестиций порядка $4 млрд. Кроме того, мы развиваем очень капиталоемкие проекты в Южной Америке - Fruta del Norte в Эквадоре, Lobo-Marte в Чили.

- Как вы оцениваете перспективы развития золотодобычи в России?

- Россия входит в число приоритетных для Kinross регионов наряду с Западной Африкой и Южной Америкой (главным образом, Чили). Мы считаем, что эти районы имеют хороший потенциал и комфортные условия для ведения бизнеса. Глядя на актив, мы в первую очередь оцениваем его качество - объем запасов, содержание драгметалла, сложность добычи, а затем политическую и социальную обстановку. В каждом из интересных нам регионов она имеет свою специфику. Например, в Африке политика - это момент, заслуживающий самого пристального внимания, в частности, в той же Мавритании. В Гане своя история - там постоянно меняются законы, особенно в части налогов и роялти. В Эквадоре свои правила и особенности регулирования, в России - свои. В какой стране бы вы ни начали вести дела, везде есть свои правила. Вопрос только в том, можете ли вы по ним работать. Мы уже доказали, что можем. Да, есть ряд сложностей, но мы их обозначаем и пытаемся помочь властям их устранить - в отличие от тех, кто воспринимает существующие барьеры только в качестве аргументов против работы в России. Мы пришли сюда 16 лет назад и со всей ответственностью утверждаем, что, во-первых, по существующим правилам можно работать, и, во-вторых, можно внести свой вклад в их совершенствование.

Что же касается качества российских золотых активов, то они могут смело конкурировать с западноафриканскими и латиноамериканскими. Единственная разница в том, что там исторически сильнее присутствие частных компаний, которые провели больше геологоразведочных работ. А с точки зрения перспектив поиска и освоения золоторудных месторождений Россия не менее интересна, чем Западная Африка и Латинская Америка.